Писатель нашего двора

Ректор Литинститута Алексей Варламов поселил своих героев на родной Автозаводской улице

В книжных магазинах бьет рекорды продаж сборник «Москва: место встречи».

Каждая глава — эссе известного писателя о любимом районе столицы. Единственный «южанин» в этой книге — Алексей Варламов, прозаик, доктор филологических наук, ректор Литературного института имени Горького. Он родился и до 13 лет прожил на Автозаводской улице. В местах его детства происходит (полностью или частично) действие его романов «Купавна» и «Лох», повести «Ева и Мясоедов», рассказа «Все люди умеют плавать».

- Алексей Николаевич, вы сейчас на «малую родину» ездите?

- Я впервые побывал там спустя много лет после переезда. По очень странному поводу: надо было на углу Автозаводской и Велозаводской улиц получить справку о несудимости. Справку мне выдали, а дальше я побрел по скверу, зашел в одно кафе, потом в другое. Я чувствовал, как исчезает время. Мое глупое сердце переполнялось нежностью и благодарностью к этим улочкам.

Я узнавал и не узнавал родные места, и мне хотелось немедленно кому-то позвонить, с кем-то встретиться, мне грезилось, что вот сейчас я столкнусь нос к носу с людьми из прошлого, но не было никого. Я дошел до реки: она текла точно так же, как текла в моем детстве. Постепенно сделалось совсем темно, хмель улетучивался, я оглянулся вокруг — никого не было в этот поздний час, разделся, вошел в воду и немного поплавал.

- В тот раз вы знакомых не встретили. А в принципе вы с земляками часто видитесь?

- Нет. С одноклассниками мы как-то разбрелись, разошлись, в социальных сетях меня нет. Хотя про некоторых было бы интересно узнать. Со мной в одном классе учился сын вратаря Анзора Кавазашвили. А в детский сад мы ходили с дочерью другого известного футболиста, Виктора Шустикова. А еще с одной девочкой, которая меня в детском саду научила завязывать шнурки, я недавно чуть было не встретился на книжной ярмарке в Белграде. Она теперь крупный издатель. Но я прилетел в тот день, когда она уже улетала. Наверное, интересно было бы собраться, о чем-то повспоминать. Может быть, эти мои мемуары как-то подтолкнет к этому наших автозаводских людей.

ДОСЛОВНО

«Автозаводская была причиной и местом многих моих будущих увлечений <…>, с самых малых лет мне всегда хотелось <…> узнать, что находится за пределами видимой местности.

<…> Говорил бабушке, что иду гулять, а сам садился на автобус или троллейбус, останавливавшийся возле дома, и долго ехал до конечной остановки.
Названия были написаны крупными буквами рядом с номерами автобусов и звучали загадочно и влекуще: улица Нижние Поля, улица Верхние Котлы, Рыбокомбинат № 40, Больница № 17, Нагатинская пойма, Карачарово. Так я ребенком изучал большую таинственную Москву, потом точно так же стал осваивать метро, и Автозаводская постепенно, наяву превращалась не только в место жительства, но в точку начала пути и возвращения, и все, что находилось извне, казалось интересным, волнующим. <…>

То, что на территории завода «Динамо» стояла церковь, в которой были погребены русские воины Пересвет и Ослябя, сражавшиеся с ордынцами на Куликовом поле, то, что в Симоновом монастыре подвизался Кирилл Белозерский, — все это я узнавал много позже, как позже открывал для себя древнюю Москву <…>А вот что было по-настоящему родным и любимым, так это река. Москва-река.

Или лучше в одно слово — «Москварека» с единственным ударением на среднюю букву «а», которая не должна склоняться: Москвареки, Москвареке, Москвареку, Москварекой, о Москвареке. Моя Москварека начиналась возле стадиона «Торпедо» и дальше уходила ниже, в сторону Автозаводского моста и Завода имени Лихачева. То, что было выше — Новоспасский мост и еще выше Таганка, Котельники, Кремль, — лежало за пределами Автозаводской, там река была нарядная, <…>, а моя Москва-река была работящая, пролетарская. Пройти вдоль нее везде было невозможно, заводские территории вплотную примыкали к воде, но в некоторых местах набережной не было, и можно было ходить вдоль берега. <…> У нее был ледостав и ледоход, не очень заметный в черте города, но был. Там ловили рыбу, купались, там можно было собирать камушки и бросать в воду лежавшие на берегу дощечки, представлять, как они уплывают вниз. Изгибаясь, река уходила в сторону Южного порта и Коломенского парка. Иногда я ходил по долгому правому берегу, и река текла рядом со мною примерно с той же скоростью, с какой шел я, и благодаря ее течению я ощущал, что в нагромождении заводов, домов, труб, железных и автомобильных дорог есть живое, пробивающееся сквозь теснину камня и асфальта».

(Из сборника «Москва: место встречи». М., 2016)