Наказ рядового Николая Лукьянова

1941 год. Снимок фотокорреспондента П. Трошкина, на котором С. Лукьянов узнал отца: Николай Федорович Лукьянов на переднем плане, смотрит в объектив
1941 год. Снимок фотокорреспондента П. Трошкина, на котором С. Лукьянов узнал отца: Николай Федорович Лукьянов на переднем плане, смотрит в объектив

На военной фотографии 1941 года, напечатанной в нашей газете, сын узнал своего отца...

Сорок седьмой номер «Южных горизонтов» был прочитан, и житель Нагатинского Затона Сергей Лукьянов отложил его в сторону. Но взгляд упал на обложку, и он задохнулся от неожиданности: с фотографии 1941 года на него смотрел отец — Николай Лукьянов.

Совсем молодой… В белом маскхалате, занесенных снегом валенках и ушанке, отец шагал по дороге, таща за собой на санках верного своего друга — пулемет «Максим». Он замедлил шаг лишь на минуту, будто хотел сказать что-то, глядя в объектив, а потом передумал. Не до разговоров было. Под Москвой разворачивались нешуточные бои.

Тогда Николай Федорович, Коля Лукьянов, не знал, выживет ли в этой мясорубке.

На войне ведь нет завтра, есть только сейчас. А сейчас — был лютый мороз.

И бежал по венам адский огонь грядущего боя... Воевать мирный человек Коля Лукьянов начал в 1940-м — на Финской, ныне почти не вспоминаемой войне. 6 августа 1940 года он демобилизовался, но первой своей семьи... не нашел. Оказалось, жена получила известие, что он пропал без вести и… уехала. Сына Леню Лукьянов разыскал с трудом в детдоме в Сибири.

Но тут черным колесом подкатила новая война. Его призвали на фронт 9 сентября 1941 года, а 8 ноября эшелон, увозивший бойцов на фронт, был разгромлен на подступах к Москве. Тут и принял пулеметчик Лукьянов свой первый бой.

А потом — и второй бой, и третий. При «Максимке» пулеметчик Лукьянов был первым номером — стрелял. Пулемет был его спасителем, закрывал бойца железным «телом» от пуль.

Страшной болью была для Лукьянова гибель вторых номеров — ребят, что подавали пулеметные ленты… После второго, тяжелого «сквозного пулевого ранения правого бедра», как записано в военном билете, в ноябре 1943 года рядовой Лукьянов будет демобилизован и направлен на работу в КСК-1 Метростроя. 987-й и 1081-й стрелковые полки станут прошлым. Но война до конца не отпустит… — Не любил отец говорить о ней, слишком это было больно. Он вообще был немногословный, простой, честный работяга. Никогда ничем не кичился, разве что, шутя, трофеями: с фронта он привез только бритву да ремень — ее и сыновей «править»...

После ранения Николай Лукьянов хромал: разрывной снаряд покорежил и укоротил ногу. Но поблажек он себе не давал. Жил для семьи, бесконечно работая.

После войны женился еще раз. Родилась дочка Валя.

1951 год. Прасковья и Николай Лукьянов
1951 год. Прасковья и Николай Лукьянов

Роды были тяжелыми, жену парализовало. А ему — тридцать лет… Как пережил? И с настоящей, главной любовью жизни, Прасковьей Дмитриевной, Николай Федорович создал семью лишь после смерти жены. Они родили трех сыновей — Сашу, Юру и Сергея. Фото в газете заметил младший — Сергей.

— Я отца узнал, конечно, но все думал — ну как это папа, рядовой, каких миллионы, мог попасть в кадр?— рассказывает он.

А вот у его жены, Марины Лукьяновой, сомнений никаких не было. Вытащив те немногие фотографии свекра в молодости, что сохранились в семье, она сличила их с газетной: ну точно — он! Но как, откуда?! И Марина позвонила в префектуру Южного округа.

Там и сообщили, с кем связаться...

Так бывает только в кино.

Небогатой многодетной семье Лукьяновых чудес в жизни выпадало не так много, чтобы верить, очертя голову. Правда, главным чудом они обладали — любовью. Марина и Сергей вместе уже четверть века.

Трех своих детей они обожают, а стариков чтут: тем, кто жив, дарят тепло, тех, кто ушел, вспоминают. Николая Федорович не стало еще в 1990 году, Прасковьи Дмитриевны — в 2003-м.

— Отец был отличным краснодеревщиком, — рассказывает Сергей Николаевич. — Семья большая, детей пятеро, для всех и старался. Вся мебель в доме его руками была сделана, и на всех у него любви хватало.

С мамы пылинки сдувал.

А меня, маленького, пом- ню, ночью сам вставал кормить, если захнычу. Я требовал «тяй косыть» — чая с накрошенным хлебом, такие были «лакомства»… Воевавшие и пережившие ад войны знали цену любви... Но что же за история у этой фотографии? О жизни и судьбе легендарного фотографа «Известий» Павла Трошкина, образ которого увековечил Константин Симонов в романе «Живые и мертвые», «Вечерняя Москва» писала полтора года назад, к юбилею Победы.

Фотографии из его архива не раз украшали газету и те издания, которые редакция делает вместе с префектурами столичных округов.

И на этот раз фото было поставлено к теме — в Южном округе чествовали ветеранов в связи с 75-летием Битвы под Москвой… Карина Павловна Трошкина-Савельева нашему рассказу не удивилась, но обрадовалась: — Это не первый, а третий уже случай, когда спустя годы люди узнают близких на фотографиях, сделанных моим папой. Уверена, это папа вашего читателя — сын всегда отца узнает, да и мой папа много снимал под Москвой.

Теперь фотография, сделанная Павлом Трошкиным, стала гордостью Лукьяновых. Тем более практически все фотографии Николая Федоровича и даже медаль «За боевые заслуги», что хранились во второй семье, погибли при пожаре. Осталось свидетельство о присвоении ордена Великой Отечественной войны да потертый военбилет… Два года назад Лукьяновы влились в ряды «Бессмертного полка» и прошли в этом строю памяти с портретом Николая Федоровича от «Белорусской» до Кремля, а потом и до «Павелецкой». Это незабываемо...

...Как и мечтал Николай Федорович, его дети выросли трудягами и у всех большие семьи. У одного сына — дочки, у другого — сыновья, а у Сергея и Марины — два сына и дочка. Красавица Танюша — кадет и очень этим гордится. Младший Лукьянов, девятилетний Владька, таскает из школы сплошные пятерки. А у старшего сына, тоже Сережи, через считаные дни свадьба. Не к этому ли событию случилось чудо с фото? …Рядовой Лукьянов смотрит из далекого 1941 года.

Скрипит снег под полозьями санок с «Максимом».

Стынут от холода руки.

Я к вам обращаюсь, через годы, дети и внуки. Любите, живите. Будьте счастливы.

И — помните...

— Это главное — помнить! — Марина, провожая меня, прячет вдруг подкатившие слезы. — Помнить и гордиться. Иначе ничего не будет. Вообще ничего.

Новости партнеров