Врата между двумя эпохами

Писатель Борис Евсеев селит героев своих рассказов и романов у мистического Голосова оврага

У прозаика Бориса Евсеева недавно вышел роман «Казненный колокол». Он продолжает серию «Странствия души», начатую романом «Офирский скворец». «Офирский скворец», опубликованный два года назад, получил две престижные награды: стал финалистом премии «Ясная Поляна» и лауреатом премии Валентина Катаева. Действие «Офирского скворца» происходит частично в Коломенском — там же, где живет сам Борис Евсеев. Он переехал в Москву в 2003 году и поселился на Судостроительной улице.

- Борис Тимофеевич, почему вы выбрали именно этот район?

- В детстве я жил у Днепра и не мог себе даже представить, что есть места, где реки нет. Как камышовый кот, я всегда тянулся к заводям и плавням. Это чувство биологическое, бессознательное. В Коломенском и окрестностях я впервые побывал в 1973 году, еще будучи студентом Института имени Гнесиных. Я приехал в кинотеатр «Орбита» посмотреть фильм «Иван Васильевич меняет профессию». Билеты удалось взять только на поздний сеанс, и я пошел гулять в Коломенское. После той прогулки эти места стали являться во сне.

- У вас есть любимые места в округе?

- Само Коломенское, с церковью Вознесения и домиком Петра, а также места близ Бобрового острова: затоны, набережные. Люблю дворец царя Алексея Михайловича. Пусть это и новодел, но я уже не мыслю Москвы без этого восставшего из пепла дворца. Восстановление людей и зданий все равно когда-нибудь произойдет. Ничто значимое не исчезает, оно продолжает существовать в других, не всегда доступных глазу и обыденному уму пространствах.

- Как родился замысел «Офирского скворца»?

- Гуляя как-то в Коломенском, я увидел скворца с ярко-желтым надклювьем и красными заушинами. Он ступал размашисто, как землемер, и произносил звуки, схожие с человеческими. А неделю спустя я прочел у князя Михаила Щербатова про «землю Офирскую», под которой тот подразумевал будущую Россию. Чуть спустя к коломенскому скворцу и князю Щербатову привязался авантюрист и писатель ХVIII века Иван Тревога. Эти неблизкие материи как магнитом притянуло друг к другу. Тут же возникла и современная авантюрная ситуация: девушка по имени Кирилла и повеса Володя Человеев тоже захотели побольше узнать про царство Офира.

- Связующим звеном между XVIII и XXI веками в романе оказывается Голосов овраг. Вам нравятся городские легенды о том, что через него можно перенестись в другую эпоху?

- Есть зафиксированные в исторических хрониках свидетельства времен Алексея Михайловича и Екатерины Великой, а также рассказы людей нашего времени. В газете «Московские ведомости» за 1832 год сухим языком полицейского дознания была изложена история крестьян Ивана Бочкарева и Артема Кузьмина, вышедших во времена войны с Наполеоном из деревни Дьяково, присевших отдохнуть на краю оврага, близ огромных камней, и там пропавших. Объявились они на том же самом месте, но уже через 20 лет. Расспросить их подробно, видимо, не удалось, так как крестьяне эти быстро умерли. Возможно, Голосов овраг был и остается не только «временной ямой», но и чем-то вроде психологического укрытия, в котором можно уберечься от несчастий и бед. Правда, плата за это была высокая — жизнь!

- В каких еще ваших произведениях действие происходит в Южном округе?

- В рассказах «Гул земли», «Арина-речь», «Лицедув», «Борислав». В новом романе, который я думаю закончить через год, часть действия будет происходить в Нагатинской пойме. Таинственные случаи, которых в моей жизни было предостаточно, очень сильно меня притягивают. Отсюда — такое внимание к местам действия рассказов или романов. Рельеф человеческой души часто несет на себе нестираемый отпечаток рельефа местности. Такое «одушевление» природы и мест проживания вообще свойственно русскому — и шире — общеславянскому национальному характеру.