Людмила Лядова: Я — Мадам оптимизм

Легендарная сочинительница и непревзойденная мелодистка — о встречах с Клавдией Шульженко, о столице и Урале и о том, каково это — стоять на рояле и при этом еще и петь гостям вслух.

Анатолий Константинович Лядов — замечательный композитор — мне не родственник. Это всегда спрашивают. Но родители мои были музыкантами: мама — хормейстером, а папа пел в Свердловском оперном театре. Папа обладал прекрасным тенором. Кстати, в этом театре начинал и Иван Семенович Козловский — мой сосед, он жил неподалеку отсюда, в Брюсовом переулке.

Дом композиторов, где я живу, совсем уже опустел. Одна я только и осталась из прежней публики, старейшина. А так все совсем новые люди, бизнесмены… На Урале, где я родилась, у меня уже никого не осталось, так что теперь я туда не езжу. А раньше бывала в Свердловске.

Я его так и называю Свердловском. И вообще мне чужды все эти переименования. Когда-то это был красивый город, город подлинной культуры. Там я начала заниматься музыкой у Берты Маранц, ученицы самого Генриха Нейгауза, который был настоящим аристократом. Высокий элегантный немец, которого выслали из Москвы в годы войны. Слава богу, он вернулся потом. Мне посчастливилось ему играть однажды, как ученице Берты Соломоновны, первую часть «Лунной сонаты». Как же я волновалась... Но сыграла. Еще и на полтона ниже смогла. Как Генрих Густавович попросил. Великий был музыкант!

Клавдию Шульженко вся страна любила, а жила она в маленькой двухкомнатной квартире на улице Усиевича. И я приходила к ней репетировать мою песню «Когда-нибудь» на стихи Олега Милявского. Клавдии Ивановне она очень понравилась, и потом она ее пела. А как она работала над каждым звуком, над каждой нотой! А ее дикция!

Вы знаете, кто такой настоящий друг? Это тот, кто тебя понимает абсолютно. А этого сегодня нет.

Искусство тоже обесценилось. Вместо искусства появились «фабрики звезд». И — деньги! И стремление в первую очередь не отдавать, а брать. А должно-то быть наоборот. Какие раньше были мастера! Дмитрий Кабалевский, Ян Френкель, мой сосед Оскар Фельцман. А скольким людям помог Тихон Николаевич Хренников. Тогда люди в первую очередь отдавали.

Мои песни пели даже оперные исполнители. Артур Эйзен, например. А еще Сережа Пенкин. У него уникальный голос.

Я люблю сама петь свои песни. И «Чудо-песенку» мою обожаю. Хотя когда-то ее назвали в Кремле пошлой. Как я переживала тогда, как плакала. А Ростропович, помню, сказал мне: «Ты ж уралка, Милка, выдержишь!» Тяжелого и трудного много было в моей жизни…

Природа спасает от всего грустного. Обожаю быть за городом. Хотя и в Москве все еще есть прекрасные уголки — парки «Коломенское» и «Царицыно». Там не только природа, но и музеи какие! А у меня дача маленькая в Старой Рузе. Там тоже изумительные места.

В своем кругу меня называют «Мадам тысяча вольт» и «Мадам оптимизм». А потому, что я с детства была очень бодрой и очень подвижной. И маме даже приходилось уговаривать меня сесть за рояль. Хотя ставили меня на рояль уже в четыре года. И я пела «Колыбельную» Моцарта. Но «р»-то не выговаривала, и получалось «Спи, моя ладость, усни…» Ну а стала постарше — мне побегать хотелось, а не за роялем сидеть. И я — оптимистка! Всю жизнь! Исаак Дунаевский говорил, что я даже большая оптимистка, чем он сам.

В Бога я верю. И он мне помогает. А я его благодарю. За каждый прожитый день. Всегда.

ДОСЬЕ

Людмила Лядова — знаменитый российский композитор, народная артистка России. Автор песен, многие из которых стали всенародно любимыми шлягерами. Родилась в Екатеринбурге. Живет в Москве. Произведения Лядовой исполняли И. Кобзон и Л. Зыкина, Э. Пьеха и Ю. Богатиков, ансамбль «Мзиури» и сама Людмила Лядова.

СПРАВКА

 Самые известные песни Людмилы Лядовой:

■ « Чудо-песенка» — шлягер , который не только поют, но еще и насвистывают.

■ «Парамарибо» — детская песня про столицу государства Суринам.

■ «Она о нем печалится» — хит из репертуара Л. Утесова.

■ «Женщина» — романс, ставший классикой в исполнении Е. Образцовой.