Никас Сафронов: Мой первый дом был на юге столицы

Эпохи сменяются, а искусство остается. Никас Сафронов не экспериментирует с формой, но тем не менее остается одним из самых модных и востребованных художников страны. Наш корреспондент побеседовал с Никасом о современном искусстве, вызовах пандемии и любимых местах юга столицы.

Никас, недавно мир облетела новость: канадская певица Граймс за двадцать минут заработала почти шесть миллионов долларов, продав на аукционе цифровые рисунки и видео, которые она сделала вместе с братом. Как, на ваш взгляд, «цифра» повлияла на развитие современно искусства?

— Новые времена — новые формы самовыражения. Если все пользуются смартфонами и интернетом, то, надо понимать, рано или поздно возникнет «цифровое» искусство. Да и традиционное творчество все чаще использует какие-то цифровые примочки. И Кирилл Серебренников, и Константин Богомолов, например, могут использовать на спектаклях экраны. Я как-то видел спектакль «Три сестры» на сцене, а фоном к нему на огромном экране шел футбол! Для меня это кажется странным, чудным. Я считаю, что классика все-таки должна оставаться классикой.

Но ведь искусство должно соответствовать времени, успевать за ним! Сейчас в Москве картины из Третьяковки можно встретить и на билбордах и даже на стенах домов. Что в этом плохого?

— Плохого — ничего. Но теряется дух и смысл, который пытался донести художник. Есть масса изображений Ленина — на холстах, в гипсе, камне, бронзе и чем угодно. Но в мавзолей все равно стоят очереди! Люди хотят увидеть реального Ленина, пусть это даже его тело. Или возьмем икону. Можно молиться на бумажную, а можно пойти в церковь и увидеть икону живую. Дома вы не можете воссоздать атмосферу храма. Свечи, песнопения, запах ладана — всего этого нет. Так и музей. Там особая атмосфера, и для полноценного восприятия картины она, конечно, очень важна.

ВАЖЕН ДУХ ХУДОЖНИКА

Однако мир не стоит на месте! Деньги, как и картины, тоже вид энергии. Но ведь мы привыкли рассчитываться банковской карточкой!

— Лично я, например, не привык и предпочитаю рассчитываться купюрами. Давать, брать сдачу. Тут еще нужно понимать, что «цифровое» искусство до некоторой степени анонимно. То, что продала певица Граймс, обычно делают целые коллективы, порою по 30–40 человек. Совсем другое дело, когда художник берет холст, краски и кисточку и начинает писать картину. Он вносит туда свой собственный дух, свою энергетику, свою душу. А вот британский художник Дэмьен Херст, например, только дает идеи, а воплощают их по 100–150 человек. Вот и получается, что у него то тигровая акула в аквариуме с формалином, то серия из 14 бронзовых скульптур, символизирующих внутриутробное развитие и рождение человека. Все это раскручено, разрекламировано, все очень известно, но тут нет живого духа мастера. За этими произведениями не видно ни Рафаэля, ни Микеланджело... Вообще, мне кажется, современные технологии — это явление временное. Одни приходят, другие уходят, а Шекспир и театр Чехова остаются. Вот, казалось бы, сейчас все страны и континенты можно увидеть в интернете. Ну и что? Мы все равно садимся в поезд и едем, выглядывая в окно и ловя лицом ветер.

Никас, мы все пережили непростой год. Как пандемия изменила отношения между художником и обществом?

— Пандемия изменила общество в целом. Мы привыкли находиться дома, и многие уже не хотят из него выходить, их общественная жизнь и работа переместились в интернет. Это очень плохо, потому что нарастает атомизация общества. На мой взгляд, государству сейчас необходимо принять целую программу реабилитации людей, программу их возвращения к нормальной жизни. Хотя наиболее социально активные люди уже сами к ней вернулись. Недавно, например, в Большом театре выступал Пласидо Доминго, и публики было очень много. Люди приходили послушать и Анну Нетребко, хотя билеты стоили по 100 тысяч — в 4 раза дороже, чем в «Ла Скала».

Иными словами, жизнь возвращается в привычное русло?

— Так, но не совсем. Молодое поколение быстро впитывает новые веяния, а сидеть дома — одно из них и начинает жить уже по другим принципам и правилам. Они уходят от внешнего мира и уходят в свой внутренний. Дружат — в интернете, учатся и работают там же. На мой взгляд — это неправильно.

ЧАЩЕ ВЫБИРАЙТЕСЬ ИЗ СВОИХ РАЙОНОВ

Никас, вы в отличие от большинства молодых людей живете в реальном мире. Есть ли у вас в Москве «места силы», где любите бывать?

— Начнем с того, что мое первое жилье в Москве было как раз на юге. Я поселился в доме, который стоял практически в лесу! Это был прекрасный, очень творческий период моей жизни. Вечерами и рано утром я ходил на соседнее озеро. И постепенно влюбился в этот уже ставший красивым для меня город. Сейчас я часто бываю на Патриарших прудах, на Чистых, гуляю в парке недалеко от Брюсова переулка, где живу. Хожу по Тверской, Большой Никитской, когда есть возможность. Вообще, на мой взгляд, одна из главных проблем москвичей в том, что они редко из своих районов выезжают. Да, Коломенское — это замечательный музей-заповедник. Да, там прекрасный парк. Но если вы живете рядом и бываете только там, то делаете свою жизнь беднее! На мой взгляд, выбираться в другие районы нужно чаще.

А вас во время прогулок люди узнают на улице?

— Да, и подходят. Я отношусь к этому спокойно.

ДОСЬЕ

Никас Сафронов — советский и российский художник. Действительный член Российской академии художеств, заслуженный художник Российской Федерации, народный художник Республики Дагестан, профессор Ульяновского государственного университета.