Шли в атаку по телам товарищей
22 июня в День памяти и скорби москвичи зажгут 1418 свечей — по числу дней Великой Отечественной войны, а в Александровском саду прозвучит запись объявления начала войны, которую произносил в далеком 1941-м Юрий Левитан. И, конечно, по всему Южному округу пройдут мемориальные мероприятия, ведь погибшие воины живы, пока мы их помним.
Шеф-редактор газеты «Южные Горизонты» Марина Гладкова:
- Каждый год перед 22 июня я приходила к бабушке в гости. Она разливала чай и принималась рассказывать про военное время.
... В такт воздушной тревоге дребезжат заклеенные крест-накрест окна нового дома на Беговой, куда в 1941-м переселили моих бабушку и дедушку. Сумка с документами всегда стоит у двери. Прабабушка с тетей бегут в подвал в бомбоубежище. А бабушка с молодыми соседками спешит на крышу: сбрасывать зажигалки. Немецкий самолет пролетает над городом. Нужно успеть схватить щипцами упавшую на крышу зажигательную бомбу и быстро кинуть в ящик с песком, чтобы затушить. Бабушки уже давно нет в живых, но чем ближе ко Дню памяти и скорби, тем чаще я вспоминаю ее рассказы.
К ее воспоминаниям примешиваются мои, когда много лет спустя я сталкивалась со свидетельствами военного прошлого.
Я ездила в Вязьму писать материал «фронтовыми дорогами». Неподалеку от города в селе Богородицкое находится мемориал «Богородицкое поле». Здесь прорывались из окружения захваченные в «немецкие тиски» советские войска. По разным оценкам там полегло 400–450 тысяч человек, а 688 тысяч солдат и офицеров попали в плен. Вырваться из окружения удалось лишь 85 тысячам. Небольшая речушка Бебря, за ней лесок и остов колокольни. Сохранились воспоминания, как наши войска осенью 1941-го пытались перейти эту крохотную речку. Немецкий пулеметчик держал территорию: с колокольни строчил по всем подряд, а красноармейцы «в третью атаку шли по телам товарищей».
На окраине Богородицкого поля стоит деревянный храм Федора Стратилата, единственный в России построенный специально для поминовения русских воинов. Почему в честь этого святого? Потому что в поминальных записках каждое пятое имя — Федор.
Удары колокола разносятся по округе. Захожу внутрь. «Об упокоении Анны. Сожжена эстонскими карателями в 1944 году», «Об упокоении воина Сергия. Погиб под Севастополем», — листаю тетради с записками.
Генералы, летчики, разведчики, мирные жители — 10 тысяч имен, присланных из разных уголков страны. Я тоже записываю имя: «Воин Гурий. Пленен под Юхновым, умер в лагере».
75 лет прошло с начала войны, но то время до сих пор напоминает о себе, тревожит сердца и старых, и молодых.
Моя подруга — из Смоленска, и я часто езжу к ней в гости. Она живет в самом центре города, у крепостной стены в деревянном двухэтажном доме. Если приглядеться, по всему периметру здания видны небольшие круглые отверстия от пуль: этот дом — немой свидетель страшнейших боев, которые разворачивались здесь в Великую Отечественную. Дом в ближайшее время собираются ремонтировать, но будь моя воля, я бы и после ремонта оставила эти отметины войны нетронутыми — чтобы помнили.
