Ребенок войны Раиса Гаврилюк: Вот что, мои родные, я хочу вам рассказать…
Ребенок войны и ныне жительница района Чертаново Северное Раиса Максимовна Гаврилюк не понаслышке знает, что такое — детство, проведенное в войну. Она родилась в октябре 1934 года в деревне Бобрик Брянской области. Когда началась Великая Отечественная война, ей было 6 с половиной лет.
В преддверии Дня Победы советского народа над нацистской Германией наша героиня вспомнила истории из жизни, которые сумела описать на страницах собственного книги-дневника «Вот что, мои родные, я хочу вам рассказать…», написанного для своих близких.
В 30-е годы прошлого столетия в деревне Бобрик было уютно и спокойно. Она делилась на две улицы чистейшей речушкой Бобрень с песчаным дном и стайками маленьких рыбок. По берегам расстилались зеленые лужайки и растения. Больше всего местным жителям нравилось ходить в конец деревни – там было небольшое озеро, а рядом с ним обрыв, где местные брали белую глину.
Каждый домик в Бобрике украшали цветы, сады с вишней и черемухой. Там, на границе России с Белоруссией и Украиной, гармонично сочетались обычаи триединого русского народа. Но спокойные времена закончились. Началась война.
Когда немецко-фашистская армия пришла в деревню, маленькая Рая успела лишь месяц проучиться в школе.
Деревня Бобрик в оккупации
– У нас шел урок. Вдруг дверь в класс открылась, вошли два человека в военной форме и большая собака. Один из мужчин отозвал учительницу и разговаривал с ней, как бы объясняя что-то. Потом они спокойно ушли, – рассказывает Раиса Максимовна. – Учительница нам сказала так: «Дети, мы больше не будем учиться».
После этого жизнь очень изменилась. Отец Максим Петрович и брат Николай ушли на фронт. В уютном светлом доме Геращенковых — именно такую фамилию носила в девичестве наша героиня — периодически ночевали немцы. Маме Прасковье Ефремовне вместе с дочками Антониной и Раисой пришлось жить в погребе, старшая дочь Мария жила отдельно и работала фельдшером. Всю еду забирали фашисты. Поэтому людям приходилось цепляться за жизнь изо всех сил.
– Мы были детьми, не особо понимали, что происходит. Труднее всего приходилось моей мамочке – ее сердце разрывалась от того, что она не может накормить нас как раньше: супами в горшочках из русской печки или вкуснейшими соленьями.
Но самое страшное, по словам Раисы Максимовны, началось, когда пришли полицаи. Ведь до этого момента немцы появлялись в Бобрике только проездом, оставаясь на ночлег.
– Пришли солдаты генерала Власова (в 1942 году попал в плен и перешел на сторону нацистской Германии – прим. автора), перешедшего на сторону фашистов. Эти военные были жестокими карателями, в которых, как тогда говорили взрослые, «не было ничего человеческого».
Некоторых деталей Раиса Максимовна не знает, а у мамы, к сожалению, спросить не успела. Но она отчетливо помнит чувство неизвестности. Не было никакой информации – в деревне и до войны не было как таковой связи, в том числе радио. Местные знали только, что в лесу живут партизаны.
– Есть было нечего — нас грабили немцы. Вокруг всей деревни были окопы, военная техника и пологие углубления, в которые она загонялась. Там мы и играли, ведь понимали, что в этом месте можно укрыться от пуль, беспорядочных выстрелов. В окопах мы строили маленькие домики из щепы, а из пустых патронов делали заборы.
Вспомнила Раиса Максимовна и о жертвах шальных пуль, гильзами которых они потом играли.
– Однажды, когда начали стрелять, мы выглянули из окопа и увидели красивого молодого парня. Он не успел понять, что происходит, умер на месте.
По словам Раисы Максимовны, в 1941 году немцев и полицаев было не очень много. В семье Геращенковых произошло пополнение – у Раисы родилась сестра Шура. Теперь маме было необходимо ухаживать за тремя детьми.
Самое тяжелое время – 1942 год
Голод усилился. Скот забрали немцы, сельчане лишись всего, что имели.
– Остались только какая-то малость картошки, немного круп. В общем, подъедали все, даже шкуры животных, которые сушились на чердаках. Мама отмачивала их и варила. Дров не было, так как вход в лес был категорически запрещен из-за партизан. Мы сожгли все, что можно было: заборы, палисадники, сады, все фруктовые деревья, – с тяжестью вспоминает Раиса Максимовна. – Сейчас я не представляю, как люди выжили...
Но зиму и лето сельчане смогли преодолеть. Казалось бы, летом должно быть проще, но тяжелее было морально. Люди начали уезжать из своих деревень в попытках найти место, где можно выжить. Раиса Максимовна частично запомнила, как это было:
– Как-то проездом в нашей деревне появились люди, которые забрали с собой все вещи, детей и какую-то живность. Только немного проехали Бобрик, как вдруг самолеты начали стрелять и будто выкосили всех… Наши деревенские пошли туда, отыскали живых и раненых, забрали к себе, выходили, а для убитых тут же выкопали могилы. Нам мама никогда не разрешала туда ходить.
В деревне появлялись новые люди – те, кто не смог убежать от войны и потерь. Но еды все так же не было, поэтому даже дети учились ее добывать. В Бобрике, неподалеку от дома семьи Геращенковых, располагалось здание клуба, где захватчики организовали скотобойню. На первом этаже держали животных, а на втором — разделывали мясо. В одном из окон был выведен желоб, по которому стекала кровь и ливер. Кому-то из детей пришло в голову воровать остатки и все односельчане согласились. Для удобства мамы сшили ребятам холщовые сумки.
– Орава ребятишек, как лазутчики, ползли к добыче. Внизу стоял часовой, который, увидев эту картину, выпустил целую очередь из автомата, но не по нам, а вверх. Мы же все моментально будто вросли в землю. Даже почти не дышали. Но когда увидели, что он хохочет, мы осмелели и быстро начали закидывать ливер себе в сумки. Отползли, только поднялись бежать, он снова начал стрелять. Мы опять ничком. Потом увидели, что ничего не грозит и дали деру. Мы же дети, немцы нас всерьез не воспринимали.
Это было взаимовыгодное воровство. Детей не трогали: таким образом немцы избавлялись от мух и вони, появляющихся под летним жарким солнцем.
Но не поэтому Раиса Максимовна назвала 1942 год самым страшным. Ужасно было то, что ежедневно гибли невинные люди. Причиной тому служили взрывающиеся мины, осколки и шальные пули. Почти каждую ночь партизаны боролись с захватчиками. Павших в бою соотечественников укладывали на площади возле той самой школы, в которой совсем недавно училась девочка Рая вместе со своими друзьями.
Теперь там собирались не на уроки, а смотреть на казнь пленных, чтобы каждый знал, что его ждет, если он хоть как-то поможет партизанам.
Но люди не могли оставаться в стороне. Рискуя своей жизнью, они помогали нуждающимся.
– На овраге возле озера, где люди брали глину, было что-то похожее на шахты. Туда тоже свозили пленников. Убитых закапывали там же. Некоторых возвращали живыми. Кого-то сажали в ямы, вырытые когда-то местными для хранения картошки. Как оказалось, они служили отличными тюрьмами, ведь глубина одной такой ямы была не меньше трех метров. Немцам даже делать ничего не надо было – просто закинули туда человека без еды, воды и все. Вот этим пленным мы и помогали.
Узников не очень хорошо охраняли, так как сбежать из этих ям было практически невозможно. Поэтому женщины и дети собирались, распределяли между собой обязанности и подкармливали пленников.
К слову, некоторых с расстрельного места у озера возвращали. Раиса Максимовна хорошо запомнила этот момент, ведь одной из вернувшихся стала ее двоюродная сестра Татьяна, которая в начале войны ушла в партизаны.
Однажды Татьяна пришла домой к матери вместе с боевым товарищем. Живший неподалеку полицай их сразу выследил. Немцы быстро окружили дом. Партизанам предлагали сдаться, но они поднялись на чердак и началась перестрелка. Какое-то время Татьяну и ее товарища спасала труба от русской печки, но силы были неравны.
– Татьяну вывели как красное знамя, всю окровавленную. Самостоятельно она идти не могла. Я видела это все своими глазами. То, что осталось от парня, вынесли на брезенте, погрузили в плетеную корзину и воткнули вилы. Татьяну увезли, а ее мать, мою тетю Марию, забрали в кутузку, – вспоминает со страхом в глазах Раиса Максимовна. В этот момент она будто перешагнула сквозь время и оказалась вновь перед этим домом, замолчав на несколько минут.
Мать партизанки позже отпустили. Ее хрупкое женское тело выдавало следы пыток.
– Я не помню, сколько времени прошло, когда стало известно, что Татьяну выходили немцы. Ее ежедневно возили к оврагу, как бы на расстрел. Тетя Мария каждый раз бежала за телегой, но ее били прикладом винтовки, отбрасывая. И она падала в пыль деревенской дороги. Смотреть спокойно на это было невозможно, я не представляю, что чувствовала в этот момент тетя, ведь забирали ее родную, любимую дочь.
Но, пройдя все жизненные испытания, Татьяна нашла свое счастье: вышла замуж, родила сына и забрала к себе маму.
Лето и осень 1942 года семья Геращенковых с трудом, но сумела пережить. В конце 1943 года людей калечили уже не захватчики, а болезни: чесотка, тиф и даже малярия. Лечились как могли, а старшая сестра Раисы Максимовны Мария привозила лекарства от тифа.
– Однажды я ночевала у нее. Ночью было тихо, я спала, как вдруг ощутила, будто из-за печки, где проем всего сантиметров десять, вышла девушка, сущий ангел – вся в белом. Она шла ко мне, я замерла и хотела кричать, но голоса не было. Девушка приблизилась, прикоснулась три раза ко мне и вернулась на место. И тут я смогла закричать.
От крика проснулась сестра Раисы Максимовны, узнав, что произошло, она тоже сильно испугалась. Пришедшая в дом сторожиха сказала, что это было знамение. Только вечером сестры узнали о смерти сестры Шурочки, которой не было к тому моменту и двух лет.
Спустя какое-то время, в этом же году, Брянскую область освободили от оккупации. Жители могли бы дышать свободно, да только боль за погибших и раненных сдавливала грудь.
– Сколько же ребят погибло и осталось инвалидами, подорвавшись на минах, оставленных немцами. Страшное время было и для нас, и для родителей.
Но вернуться к нормальной жизни было необходимо. Несколько месяцев сельчане обрабатывали землю силами и взрослых, и детей. Высаживали все семена, которые только смогли найти.
Надо жить дальше. Бобрик освобожден
В сентябре 1943-го дети вернулись в школу. Девочке Рае было уже девять лет.
– Учебников никаких не было, тетрадей тоже, была какая-то серая оберточная бумага с вкраплениями. Карандаш делили на двоих. Зимой классы не отапливались, не было дров. После уроков мы с санками ездили собирать хворост, чтобы на следующий день хоть как-то подтопить печку в классе.
Но это не все неудобства. У детей не было парт, вместо них стояли длинные деревянные столы с лавками для четверых человек. Одежды и обуви тоже не было. Каждый носил то, что находилось дома, в основном – лапти и холщовые портянки, сотканные еще до войны.
– Мы коченели от холода. Учительница Татьяна Андреевна прекращала занятия и заставляла нас согреваться как могли. Что начиналось — надо было видеть. И куча мала, и все, что хотите, пока мы не согреемся. И так всю зиму.
Весной 1944 года в семью Геращенковых вернулся отец, ему дали десятидневный отпуск из-за ранения.
– После прогулки я возвращалась домой. Вся мокрая, так как только что чуть не утонула с другом Мишей в речке, которую мы хотели перейти. И вдруг я увидела папу! Живой! В военной форме и с повязанной рукой. Меня переодели и даже не наказали, хотя надо было, – с улыбкой вспоминает Раиса Максимовна.
В доме был настоящий праздник: мало того, что вернулся отец, так еще и со вкусной едой, которую ему выдали на отпускные.
– Буханка настоящего хлеба! Граммов триста сахара, две банки тушенки и конфеты-подушечки! Сейчас я часто рассказываю детям и внукам, что за все свои годы вкуснее ничего не ела!
Отец Раисы Максимовны был не просто любящим папой, но и настоящим героем. На фронте он был стрелком, служил в составе 48-й армии Белорусского фронта. В 1943 году Максим Петрович получил медаль «За Отвагу», так как участвовал в наступлении Гомельско-Речицкой операции в первых рядах.
В книге Раисы Максимовны описаны некоторые подробности о действиях отца на фронте:
«В период наступательных боев, при прорыве обороны противника у селения Нива Гомельской области в числе первых ворвался в немецкие траншеи, где завязался бой. Уничтожил пять солдат противника, одного ручного пулеметчика, ранил трех немецких солдат. Благодаря этим действиям рота продвинулась вперед на три километра».
В том же 1944-м году, но уже летом, семью навестил и брат Раисы Максимовны Николай – второй мужчина в семье. После встречи с родными он вновь ушел на фронт, но так и не вернулся. Позже стало известно, что в июне погиб глава семейства Максим Петрович, а зимой и единственный сын Геращенковых — Николай Максимович.
Мама Раисы Максимовны за полгода лишилась обоих любимых мужчин — мужа и сына.
– Вот утром затопит печку, возьмет ухват и смотрит на огонь, как бы впав в ступор. Затем вдруг вздохнет, будто всхлипнет, и упадет в обморок. Мы бежим за бабушкой. Она заходит в дом и начинает приводить маму в чувства.
Много боли и смертей принесла война, но надо было жить дальше. Деревня по чуть-чуть налаживала хозяйство, но и послевоенные годы деревня пережила тяжело.
– Люди заводили скот, но на него были огромные налоги. Хозяйство давало молоко, мясо, яйца, но почти все сдавалось государству.
Год за годом людям становилось легче, они всей деревней отмечали праздники, жили дружно.
Мирное время
В 1953 году Раиса Максимовна окончила школу и решила поступить в педагогический институт в городе Новозыбков Брянской области. По конкурсу она не прошла, а документы, как оказалось, отправили по почте домой в Бобрик. Можно было поступить на другой факультет, но страх остаться в деревне не давал за ними ехать.
Появился другой путь – в Москву к подруге.
У Раисы Максимовны началась новая жизнь, в которой было все: и радость, и боль, и любовь. Со всеми испытаниями она встречалась лицом к лицу с открытым сердцем и добром в душе.
Одна из самых больших трагедий в жизни Раисы Максимовны – смерть мамы. Прасковья Ефремовна умерла 10 августа 1980 года. Во время беседы было заметно, как сильно Раиса Максимовна любит свою маму и скучает по ней.
Сейчас у Раисы Максимовны большая семья: двое дочерей, которые подарили ей четырех внуков, а они, в свою очередь, шестерых правнуков. Все родственники очень любят и оберегают ее.
Кроме семьи, Раиса Максимовна всегда желанная гостья в Совете ветеранов Чертанова Северного. Кстати, именно благодаря отзывчивости сотрудников учреждения нам удалось побеседовать с Раисой Максимовной.
– Вокруг меня всегда были хорошие люди, и это самое главное. Я сохранила прекрасные отношения со всеми моими родными и близкими. Очень всех люблю. А сейчас живу, как золотая рыбка, в достатке, внимании и уважении близких!
