Первый грузовик стремительно ушел под лед

80 лет назад, 18 января 1943-го, солдаты Красной армии прорвали блокаду Ленинграда, а год спустя, 27 января 1944-го, Северная столица отметила полное снятие блокадного кольца. Корреспондент «ЮГ» пообщался с жителем района Нагатино-Садовники Эдуардом Абрамовичем Гуллером, ребенком пережившим голод и страх в городе, осажденном фашистами.

Когда началась война, ему было всего четыре — совсем малыш. Но память не позволила забыть, что пришлось выдержать его семье, как и всем ленинградцам, в те невероятно страшные годы блокады, в которые только от голода умерли более 632 тысяч мирных жителей города на Неве.

— Мы жили в коммуналке, недалеко от Петропавловской крепости, — вспоминает Эдуард Абрамович. — Мама ждала второго ребенка, моего младшего брата. Невозможно представить, как ей было за нас страшно! Мой отец воевал еще в Советско-финскую войну, был на ней тяжело ранен. Конечно, в 1941-м он сразу стал проситься на фронт, но его не взяли по состоянию здоровья. А дед днями и ночами трудился на Путиловском заводе.

В цехах, где делали мины, штык-ножи, корпуса реактивных снарядов и ремонтировали технику, на протяжении всей войны без остановки работали старики, женщины и дети: все — для фронта, все — для Победы.

— Чтобы хоть как-то обогреть дом хлипкой печуркой, отец ломал на дрова стулья, — рассказывает Эдуард Абрамович.

— Помню, как он хмурился, переживая: когда мебель закончилась, пришлось растапливать печь книгами. А что было делать? Холод страшный, а когда еще и голодно, замерзаешь еще быстрее. Однажды бабушка принесла в руках что-то завернутое в платок. Оказалось, деду на заводе выдали дополнительную пайку хлеба, которую он, конечно, передал нам: мама к тому времени уже была совсем без сил. И вот когда этот заветный кулек разворачивали, из него на пол выпал небольшой кусочек хлебушка, размером чуть больше ногтя. Я смотрел на него и, кажется, ни о чем больше думать не мог. Когда все вышли из комнаты, я тихонько забрал его себе...

От нехватки витаминов, недоедания и страшного холода слабость испытывали и взрослые. Что уж говорить о детях. Теряющий силы Эдуард начал болеть. Мать давала в руки санки и отправляла во двор — подышать воздухом, хоть как-то взбодриться.

— А я, выйдя из парадной, стоял и прятался за санками, боясь, что меня украдут, — признается Эдуард Абрамович. — Слышал разговоры взрослых о страшных слухах, которые ходили по блокадному Ленинграду, что в городе пропадают маленькие дети. Всякое было... Я такой маленький был, что над санями даже моя макушка не выглядывала. Так и стоял, пока за мной не выбегала мать. Любимицей и защитницей семьи была овчарка Альма. Эдуард Абрамович до сих пор с особой теплотой вспоминает этого сильного, умного пса. Но не прошло и недели с начала войны, как Альму... призвали на фронт. —Пришли солдаты и попросили разрешения ее увести, — рассказывает пенсионер. — Служебные собаки были очень нужны.

Действительно, за годы Великой Отечественной войны в боях приняли участие 68 тысяч собак, 8,5 тысячи из них были подготовлены подрывниками.

— Спустя пару месяцев родители получили маленький треугольный конверт, в котором была благодарность за воспитание и подготовку такой верной и преданной собаки, — вспоминает Эдуард Абрамович. — И короткий отчет: Альма погибла, подорвав немецкий танк... Когда в конце ноября 1941 года у Эдуарда родился младший брат, семья отправилась в эвакуацию. Как собирались, и не вспомнишь: забирать из комнаток коммуналки нечего, да и лишний груз был запрещен. Выезжали ведь по заледеневшему Ладожскому озеру. Дорога жизни — так называли ленинградцы единственную транспортную магистраль, по которой доставляли припасы и вывозили жителей из осажденного со всех сторон фашистами города.

Ноябрь — месяц жесткий. Пронизывающий ветер, сырость, мокрый снег и, кажется, вечный сумрак.

— Мы ехали в колонне, во второй машине, — рассказывает Эдуард Абрамович. — Перед нами шел грузовичок налегке. И я все никак не мог понять: ну почему же в его кузов тоже никого не посадили?! А потом понял: водитель этой машины, рискуя своей жизнью, берег нашу, проверяя крепость льда. И как стереть из детской памяти то, что случилось в пути? Аккурат посередине Ладожского озера грузовик неожиданно, с хрустом, ушел под лед... Водитель еле успел выпрыгнуть. После этого колонна стала двигаться значительно медленнее, почти на ощупь пытаясь найти новый маршрут.

Но в конце концов добрались до Кирова, где семья оставалась до 1944 года. А после освобождения Ленинграда вернуться туда не пришлось: отцу Эдуарда дали назначение на работу в Москве.

— С тех пор и живу в столице, — говорит Эдуард Абрамович. — Но, конечно, я не раз бывал в Ленинграде. Ходил посмотреть и на дом, в котором мы жили во время блокады. И увидел на нем блестящую табличку, от которой по спине побежал холодок: «При артобстреле держитесь этой стороны».

ФАКТЫ

■ В общей сложности блокада Ленинграда продлилась почти три года — 872 дня.

■ Самой холодной была зима 1941–1942 годов, когда температура в осажденном фашистами городе опускалась до –32,1°C.

■ К концу блокады в большинстве ленинградских домов не осталось мебели, а в скверах и парках было вырублено много деревьев. Все шло в печки, чтобы обогреться.

■ Ежедневный паек во время блокады несколько раз урезался. Минимальный составлял всего 250 граммов хлеба в день для рабочих и в двое меньше для служащих, стариков и детей.

■ Сигналы тревоги об авианалетах в блокадном Ленинграде передавали с помощью 1,5 тыс. громкоговорителей, а радиовещание было круглосуточным. Выключать радио в домах было запрещено.

■ За время блокады по городу было выпущено около 150 тыс. артиллерийских снарядов.

КСТАТИ

В небольшой деревне Кобона, что расположена на берегу Ладожского озера в Кировском районе Ленинградской области, в 1980 году создан Музей «Дорога Жизни». В нем собраны экспонаты, рассказывающие о подвиге и силе духа советских людей в годы войны.