Старая Москва с фотопленки
Житель Южного округа Борис Кавашкин — москвич в четвертом поколении, всю жизнь фотографирует столицу. В этом году у него юбилей — 75 лет. Из них фотографии от отдал 60. О старой Москве его расспросил корреспондент «ЮГ».
Борис Евгеньевич, вы коренной москвич. Где же прошло ваше детство?
— На Зацепе. Есть такая улица в Замоскворечье. Название пошло от кабака «Зацепа». Старинная московская улица. Там мы с семьей и жили — в общежитии, в комнатке 12 метров. Система была коридорная: как и пел Высоцкий, одна уборная в конце коридора, в другом конце — душ. В длинном коридоре — множество дверей, и у каждой стоял свой примус, керогаз, на них готовили, а в коридор выставляли, чтоб не пахло горючим.
И все были дружны?
— Ну, по-соседски — да. За солью, за спичками обратиться было в порядке вещей. Но вот с ребятами с соседней улицы мы не ладили. На соседней улице, кстати, жил тогда Гена Хазанов, и мы с ним дрались. Но порядки были строгие — даже когда нас было несколько, дрались только один на один. Такого, чтобы двое били одного, — никогда. И Гена, помню, был тоже очень справедливый. Но он помоложе был меня на год.
А фотографией вы когда увлеклись?
— Меня родители отвели в фотокружок, которым руководил бывший фотокорреспондент довольно известного журнала «СССР на стройке» Анатолий Кузнецов. Анатолий гонял нас снимать на улицы, сам часто ходил. Мне повезло — после 1956 года уже можно было свободно гулять по городу с фотоаппаратом, не боясь обвинений в шпионаже.
Я помню, как снимал очереди на ХХ съезд КПСС — даже школу прогулял. Меня хотели наказать, но, когда я рассказал, что фотографировал, простили. Жаль только, что снимков той очереди не сохранилось. После школы же я ушел в армию, там меня взяли фотографом в газету «За Родину!» Прибалтийского военного округа, где я успешно и прослужил — объездил всю Прибалтику и очень ее полюбил.
В 1967 году вас взяли стажером в ТАСС, но спустя время вы ушли работать в Агентство печати «Новости». Почему?
— Дело в том, что в ТАСС тогда снимать требовалось слишком сухо, меня это угнетало. Снимать правду было тогда нигде нельзя. Но если в ТАСС это было сухо, то в АПН требовалось, чтобы это было хотя бы красиво. Мол, ТАСС работает на внутренний рынок, и наш народ и так переварит то, что ему дают, а вот Запад должен снимкам верить. Так что надо было снимать так, чтобы на Западе поверили. АПН отвечало за облик СССР за рубежом. Врать надо было красиво.
Вы готовились к съемкам?
— Конечно! Мы заранее готовили кадроплан, обсуждали его с выпускающими редакторами. Когда я приезжал на место, то первые два дня просто ходил, знакомился со всеми. Камеру носил на плече — чтобы привыкали. А снимал на третий или даже четвертый день, если не оперативное событие было.
Помню, меня послали снимать красивую девушку, заводского социолога. Я сначала с ней познакомился, везде походил. «Может, вы меня и в ванной снимете?» — спросила она. «В ванной я б на вас с удовольствием посмотрел, а вот снимать не стану», — ответил я. Она засмеялась, но как-то меня зауважала после этого, и очерк о ней получился легко.
Но ведь материалы тогда очень строго отсматривались. Такой кадр и не пропустили бы.
— Да. Все просматривалось ответственными товарищами. Официально цензуры не было, но были литературные редакторы. От названия Главного управления по делам литературы и издательств.
И ничего смешного не случалось?
— Помню один казус. От английской газеты пришел заказ — сделать серию фотографий о собаках в СССР. Я составил подробный план: собаки-поводыри, собаки-пограничники, выставки собак, парикмахерские, ветеринарные службы. Два месяца все это снимал, текст написали — сдали и забыли. Тут вдруг меня вызывает главный — на ковер. Только я вошел, как он с криками: «Что это себе вы там позволили?!» И показывает мне газету Daily Mirror с моими фотографиями. Причем по контракту заказчики не могли со снимками проводить никаких манипуляций: ни кадрировать, ни текст к ним изменять. Смотрю — все верно, кроме... заголовка. На развороте «Собачья жизнь в СССР» написано.
Пришлось отбиваться, и когда мы принесли исходники и доказали, что такого заголовка у нас не было, гроза миновала.
А вы всегда по заданию снимали?
— Нет конечно. Фотограф должен снимать всегда, иначе у него навык теряется. И в свободное от работы время я снимал Москву — как она менялась у меня на глазах. Вот смотришь на снимок — он сделан напротив Кремля, где теперь памятник князю Владимиру стоит, а еще 20 лет назад там были жилые дома. Кто-то и говорит, что жаль ту Москву, но жители тех коммуналок были бы не согласны. Я вот не жалею, что больше не живу в комнате в общежитии с коридорной системой, а живу на Чертановской улице, — город меняется, и это неизбежно.
А какие снимки вам больше нравятся — те, что вы делали по заданию или для души?
— Вы знаете, сейчас, оглядываясь назад, вижу: больше надо было снимать простую, каждодневную жизнь.
Многие вещи безвозвратно ушли — и хорошо, но вот напомнить о них не мешало бы! Даже обычные люди на автобусной остановке. Иногда кажется, что «неновости» были бы намного интереснее сейчас.
