Актриса Вероника Ершова: При царском дворе чувствую себя своей

Корни родословной Вероники Ершовой произрастают из древнейшего Коломенского. Актриса признается, что история из старомосковского времени обогащают ее духовно. Оперная певица Ершова, выпускница Московской государственной консерватории им. П.И. Чайковского класса мировой звезды Зураба Соткилавы, сегодня поет на сцене «Новой Оперы». Однако путь к творчеству ей помогла выбрать случайная встреча.

— Даже представить трудно вас в иной профессии. Но и ваш главный педагог Соткилава вначале долго мечтал о карьере футболиста..

И у меня даже некая параллель проводится с Зурабом Лаврентьевичем. Ведь я тоже начинала со спорта, с 4 до 13 лет занималась профессионально верховой ездой. До сих пор отдаюсь с удовольствием этому занятию, но уже как хобби. Пела я сама по себе всегда, что называется, на каждом углу. Но именно занятия по сольфеджио с нашей соседкой, музыкальным педагогом, определили мое будущее. С ее подачи родители отвели меня в «Детскую школу искусств «Юность». Там мне повезло с преподавателем, Геннадием Голубиным. Именно он приучил меня много трудиться. В консерватории Зураб Лаврентьевич стал не только моим педагогом, но и близким, почти родным, заменившим рано ушедшего отца.

— Раскройте рецепт успеха. Кроме ежедневного многочасового труда, это что?

Строгий распорядок дня, самодисциплина, физические упражнения и диета. Очень поздно ложится нельзя, голос тяжело просыпается. Нельзя есть жареное, жирное, соленое. Все это способствует отечности, можно получить неприятный ожог слизистой. Голос, главный рабочий инструмент, необходимо беречь. Накануне спектакля опасно вы- пивать, связки набухают, и тогда будет тяжело контролировать свой голосовой аппарат. Но один случай, как исключение скорее, пришел на память. Мне как-то от Центра оперного пения Галины Вишневской выпало на гастролях в Оренбургской области петь заглавную арию в опере «Кармен», целых 14 спектаклей в течение месяца. Представляете, каждый спектакль — а это два часа пения, нагрузка на связки колоссальная. Просто от такого пения я теряю каждый раз более килограмма веса. К последнему выступлению я обнаружила, что усталость почти убила мой голос. Хорошие друзья посоветовали мне на ночь перед спектаклем выпить 50 грамм нашего традиционного русского крепкого напитка. Шоковая терапия сработала, я успешно выдержала еще один «марафон» на сцене, но это была именно шоковая терапия, я обычно не пью. Потом почти сутки провела в термальном спа-центре для восстановления.

— Вы совсем себя не бережете?

Мой опыт, знания помогают в выборе правильной партии. Есть произведения, за которые опасно браться в раннем возрасте. У нас, например, немало студентов в консерватории, считающих, что уже в 20 с небольшим лет можно петь Любашу из «Царской невесты». Но эта роль требует большей зрелости, жизненной мудрости и набравшего силу голоса. Я к каждой своей новой роли готовлюсь серьезно. Ну а раз в год целый месяц отдыха летом позволяю себе вообще не петь, наконец-то пью холодную воду и ем мороженое.

— Скажите, а есть ли какие-то требования к фигуре современного оперного артиста? Вспоминания представителей классической школы, рисуются образы корпулентные.

Раньше действительно были такие каноны, обращали внимание на хороший голос, а фигура исполнителя, даже его лицо никого особенно не тревожили. Вспоминаю себя на сцене с такой крупной Татьяной Лариной в опере «Евгений Онегин». Я Ольгу исполняла и испытывала некий диссонанс. Ведь как раз Ольга должна быть кругла и румяна, такая кровь с молоком. Сегодня критерии куда как жестче. Костюмы на нас шьют дорогие, мы должны из них не вырастать. Поэтому держу себя в форме, придерживаюсь системы интервального голодания, регулярно бегаю на беговой дорожке, тренажер дома стоит. С другой стороны, к резкому полному похудению не стремлюсь. Был неприятный опыт, еще во время учебы в колледже из-за переживаний потеряла 20 килограммов, на целый месяц пришлось замолчать, сил совершенно не было.

— Значит, артисты меняются, а зрители? Одно время стало нормой заявиться в театр в джинсаз, чуть ли не в рабочей одежде, едва оторвавшись от «станка»…

Наш современный зритель старается все же принарядиться, даже наблюдаем некий перекос в облачении в подчеркнуто вечерние платья с декольте. Что не очень нас радует, так это введенные администрацией театра правила дарения цветов, букеты нам приносят служащие в гримерную. Конечно, получать на сцене цветы от поклонников было бы приятнее.

— А у вас есть постоянные поклонники? Сердце для главного из них еще открыто?

Поклонники и приходят на спектакли регулярно, и приезжают издалека, пишут в соцсетях очень добрые слова. Искренне благодарю их за это. Однако одному главному поклоннику сердце мое уже отдано.

— Среди ваших ролей встречаются мужские, вот Лель из «Снегурочки» Римского-Корсакова, Зибель из «Фауста» Гуно. Такой интересной женщине в мужском образе комфортно?

Был такой период в моей жизни. В мужском костюме и парике странно себя ощущаю. Но Зибель — герой для высокого меццо-сопрано. Голос у меня развивается, уже новые женские партии разучиваю. Одна из них — Амнерис из оперы «Аида» Верди. Также готовлюсь к исполнению «Реквиема» Верди, надеюсь спеть его в ближайшее время. В опере «Самсон и Далила» мне предстоит исполнить партию Далилы, а в «Дон Карлосе» Эболи. Еще продолжаю совершенствоваться в «Царской невесте» в роли Любаши. При царском дворе чувствую себя уверенно, как в родном Коломенском.

— В преддверии новогодних праздников неужели ваш театр не готовит каких-то зимних шоу-представлений?

Когда-то я дебютировала на нашей сцене в детской опере «Гензель и Гретель» Хумпердинка в роли Гензеля. Сейчас мы будем радовать своих юных зрителей «елками», режиссер поставил сборный спектакль по сценарию, отчасти схожему с сюжетом оперы «Волшебная флейта». Я исполняю там роль куклы. Приходите!