Лесная кикимора - охотинспектор и церковный бухгалтер
Раньше она была охотинспектором Тверского заказника, теперь работает в церковной лавке женского монастыря
Однажды корреспондент «ЮГ» приехал весной в одно из охотхозяйств Тверской области делать репортаж о весенней охоте на глухаря и селезня.
— Браконьеров много в это время заходит в ваши кварталы? — поинтересовался тогда у директора хозяйства Валентина Шуваева, с которым был знаком по прошлым командировкам.
— Пока наша лесная Кикимора охраняет леса и водоемы, бракуши (так егеря называют браконьеров) в угодья нос не показывают, — ответил, усмехаясь, Валентин.
— Что за Кикимора? — поинтересовался у Шуваева.
— Наш общественный охотинспектор. Зовут Акилиной. Охотится весной на селезней с самодельным арбалетом. Стреляет, как Вильгельм Телль. Может появиться, как призрак, ниоткуда. Даже мне, лесовику в третьем поколении, не по себе становится. Тут про нее легенды ходят. Кстати, москвичка, живет где-то на юге.
Садясь в лодку, чтобы отправиться на глухую протоку речки Колкуновки, поинтересовался, как найти Акилину.
— Она сама тебя найдет, — отталкивая лодку от берега, заверил Шуваев.
Положь птичку!
— Вы меня ищете? — услышал за своей спиной приятный женский голос, когда сидел посреди болота на сухом островке, подставив лицо ласковому весеннему солнышку.
Передо мной стояла молодая, очень красивая девушка в полной экипировке спецназа. Обычно в таких работают снайперы в горячих точках. Только вместо снайперской винтовки на плече висели средневековый арбалет и несколько самодельных стрел с птичьим оперением. На поясе два битых селезня. Скорее Артемида, нежели Кикимора. Туника по колено и сандалии ей бы больше подошли, мелькнула мысль.
Удивительно, как она могла так бесшумно подойти по болоту. Сомнений быть не могло — передо мной во всей красе стояла лесная Кикимора — охотинспектор шуваевского охотхозяйства, гроза местных браконьеров.
Познакомились. Оказалось, что Акилина живет в Южном округе, как и я. Соседи.
Развели костер из болотного сухостоя. Акилина ощипала свои трофеи. Завернула утиные тушки в фольгу и прикопала в горячих углях. У меня были бутерброды и фляга с НЗ.
— Почему прозвали Кикиморой? — спросил Акилину.
— Смешная история была. Ребята из спецназа, которых я сопровождала на одной из весенних охот как гид-проводник, подарили мне на прощание свою маскировочную накидку. В ней полностью сливаешься с природой. Таких раньше не продавали.
А случилась эта история тоже на весенней охоте, лет пять назад.
Сидела на вечерней зорьке в засидке с резиновым чучелом и подманивала в манок селезней. Положила одного. Темнеть уже стало. Надо на базу возвращаться.
Вдруг слышу: из-за поворота выплывает резиновая лодка с двумя чайниками. Они били на реке уток влет, что запрещено на весенней охоте. Разрешено только с подсадной или с чучелом. Увидели моего битого селезня на воде и гребут к нему, видно, подумали, что это их умерший подранок. Моего-то выстрела они не слышали.
Естественно, встаю в полный рост с арбалетом в руках, вся в лохмотьях, лицо черным камуфляжем намазано, и грожу им пальцем. Один как заорет: «Кикимора!» Вскочил от неожиданности и лодку перевернул. Пришлось спасать, пока их сапоги, которые лямками были привязаны чуть ли не к шеям, на дно не утянули. Вызвала по рации Валентина. Он вскоре приехал на моторке. Валя смеется. Ребята от холода и страха трясутся. В общем, не стали протокол составлять, и так наказаны. Ружье одно утопили.
Потом уже на базе, когда у камина сушила свою маскировку, смотрю, к ней маленький ярлычок пришит: «Накидка маскировочная «Кикимора». Так егеря меня и прозвали лесной Кикиморой. Потом научилась кричать как филин и болотная выпь. И так захохотала на все болото, что у меня мурашки по спине побежали. Был в том крике какой-то неестественный, пугающий резонанс, повергающий в ужас. Не дай бог ночью в лесу услышать такое!
— Вот и браконьеры боятся, — улыбнулась Акилина, доставая веточкой из костра запеченную дичь в собственном соку.
Вкуснотища! Чуть язык не проглотил.
— А с арбалетом охочусь потому, что подранков из него не бывает. Селезень погибает практически сразу, и экологии, как от свинцовой дроби, вреда никакого. Например, в Германии, Англии, других странах свинцовая дробь на ружейной охоте вообще запрещена. Только фарфоровая. Да и разрешений на арбалет не надо.
Дорога к храму
Сейчас Акилина выезжает в охотхозяйства только помогать — проводить учет диких животных: косуль, лосей, кабанов, зайцев, лис и других зверей, обитающих в подмосковных лесах.
Работает по своей специальности бухгалтером в церковном магазине при московском женском Рождественском монастыре.
— Почему работаешь именно при монастыре? Ведь в любой светской компании платят за ту же работу бухгалтера гораздо больше? — спросил Акилину, когда навестил ее на территории женского монастыря.
— Тихо здесь, спокойно. Никакой суеты. Как в лесу. На службы хожу. Посты соблюдаю. Всегда за живых и усопших молюсь. Здесь совсем другая атмосфера.
— С арбалетом больше не охотишься?
— Давно на гвоздь повесила. В «десятку» с тридцати метров вряд ли уже попаду. О душе пора подумать. Лес и церковь — вот что нужно мне сегодня для душевного равновесия.
