Три тополя на Шаболовке
На этой неделе в пятницу отмечают Международный день таксиста, а весной 1968 года на экраны страны вышел легендарный советский фильм Татьяны Лиозновой «Три тополя на Плющихе», снятый по рассказу Александра Борщаговского «Три тополя на Шаболовке». Более полувека прошло с тех пор, как Нюра (Татьяна Доронина) приехала в столицу из далекого села и встретила на вокзале таксиста Александра (Олега Ефремова). Мы задумались, а как за это время изменилась Москва и москвичи? И наш корреспондент села в машину к таксисту Владлену Георгиевичу и поездила с ним по улице Шаболовка. А чтобы было наглядней, фотограф воспроизвел самые известные кадры из кинофильма на современный лад. В этом нам помогли Иван Новиков и Анна Зобнина из театральной студии «Раз, два, три» школы №123.
Шаболовка, слякоть, мне срочно нужно попасть на Даниловский рынок, где у меня назначена встреча. Хотя на улице весна, да? Тогда пусть будет свидание. В любом случае появиться там в образе промокшей мартовской кошки мне не очень хочется. Достаю телефон и ловлю себя на мысли, что прошли времена, когда для того, чтобы вызвать такси, нужно было голосовать на проезжей части, в надежде на то, что тебя подберет случайный бомбила. Ну или не подберет, как Нюру, героиню советского фильма «Три тополя на Плющихе», которой пришлось долго ждать на обочине своего таксиста: никто не хотел связываться с провинциальной дамочкой, у которой с собой «рубль семнадцать — в кулаке зажму и больше не дам!» Зато сейчас — красота: набираешь свои координаты в телефоне, и через две минуты — вот оно, уже ждет на месте! Желтое, с шашечками, твое!
МОСКВА...
Открываю дверь: — До рынка добросите? — А как же? Садитесь! — таксист, интеллигентный седовласый мужчина, приглашает меня на переднее сиденье. — Меня зовут Владлен Георгиевич.
— Отчего не спрашиваете, на какой именно рынок? Ведь их в Москве — огромное количество! — пытаюсь я поддеть водителя.
— Ну, если останавливают на Шаболовке — значит, точно на Даниловский,— улыбается Владлен Георгиевич. — Он ближайший отсюда, и испокон веков — один из самых популярных в городе: именно сюда должна была доставить ветчину Нюра из «Трех тополей на Плющихе». Считается, что он был основан еще в ХIII веке, одновременно с монастырем. К слову, в 1960-е годы, когда разворачивалось действие фильма, рынок еще не имел своего «фирменного» куполагармошки: он появился только в 1980-е.
В окне автомобиля мелькнула Шуховская башня. Водитель чуть притормозил.
— А вы знаете, что изначально рассказ, который лег в сценарий фильма, назывался «Три тополя на Шаболовке»? — повернулся он ко мне. — А режиссер изменила название, чтобы картина ни у кого не ассоциировалась с телевидением...
Я улыбаюсь в ответ и думаю, как быстро все меняется в Москве: вот едешь по улице, и кажется, что еще вчера в том доме был ресторан, смотришь сегодня, а там уже магазин! Спустя более пяти десятков лет с момента выхода «Трех тополей» на большие экраны, мало кто вспомнит, что когда-то очертания Шуховской башни были символом многих телевизионных передач, включая «Время» и «Голубой огонек». Но где то «Время»?
— А часто ли вам приходится подвозить провинциальных девушек вроде Нюры? — интересуюсь я, рассматривая в окно разноцветные офисы, которые Нюра наверняка даже вообразить себе не могла.
— Часто, но о том, что они не из Москвы, я могу догадаться только во время разговора, — улыбается таксист. — Их разве что говор выдает.
Одеваются они так же, а порой и лучше москвичек — некоторые как будто с обложки модного журнала ко мне в машину ныряют. Глобализация, интернет уравняли всех — москвичек, приезжих, иностранок...
— Если плачут — успокаиваете? — вспоминаю я некоторые поездки в такси.
— Конечно, — Владлен Георгиевич прячет улыбку в воротнике кожаной куртки. — Прошу не рубить с плеча, обещаю, что все образуется... Говорю всякие такие банальные, казалось бы, вещи, но действенные. Просто иногда нужно, чтобы кто-то это сказал.
Тут телефон водителя завибрировал. Новый вызов: на Мытную улицу. Оттуда пассажиров надо доставить на Белорусский вокзал.
— А это мои постоянные клиенты, пенсионеры, — поясняет он, взглянув на номер. — Как лето начинается, так я развожу их по дачам, а осенью забираю.
— А на площадь трех вокзалов, откуда начала свое московское путешествие Нюра, часто ездите? — спрашиваю я.
— Случается! — весело откликается водитель и оборачивается ко мне. — Кстати, то, как вы назвали это место, выдает ваш возраст. Люди постарше обычно просят привезти их на Комсомольскую площадь — именно такое название она носила до 2003 года. А еще раньше она и вовсе Каланчевской называлась.
...И МОСКВИЧИ
В машине тихо бурчит радио, водитель что-то, улыбаясь, рассказывает. Я потихоньку расслабляюсь и уже, кажется, никуда не спешу.
— А как вы таксистом стали? — я наконец задала вопрос, который мучил меня с момента, как открыла дверь машины. Ну, не похож Владлен Георгиевич на таксиста, хоть убей! Благородная седина, внимательные серые глаза, спокойный голос, не самый дешевый парфюм — все как будто говорит о том, что не за баранкой родился мой шофер.
— Да просто в какой-то момент устал от всего, — признается он. — Когда-то бизнес был небольшой, да кризиса он не пережил. А у нас, советских людей, работа любая в почете была. Так и пришел в такси. Думал, полгода поработаю, и все! А потом понравилось: люди хорошие попадаются. Иной раз поговоришь с человеком, похохмишь — и настроением на целый день заряжаешься. Звезд иногда вожу, недавно вот Немоляеву подвозил. Но виду, что узнал, не подал: мало ли, устала...
— А плохие люди встречаются? — не унимаюсь я.
— Бывают ситуации неоднозначные, — подумав, отвечает Владлен Георгиевич. — Так, перед Новым годом посадил троих нерусских в Королеве и поехал в Москву. Они попросили музыку поставить свою, я сделал, потом просят громче и еще громче. Я говорю: «Ребят, громче — нельзя».
И вдруг чувствую сильнейший удар в подголовник! Еще чуть-чуть, и в голову попали бы. А я как раз проезжаю пост ГИБДД. Подъехал и сдал их...
Мы ныряем во дворы в надежде объехать пробку на Серпуховском Валу. Водитель ловко снует между желтых корпусов знаменитого дома-коммуны.
— Владлен Георгиевич, вот вы — очень обаятельный мужчина, который постоянно где-то пропадает, — подшучиваю я. — То в аэропорт ночью, то на вокзал... Жена то не ревнует вас? — Иной раз бывает, — добродушно отзывается таксист. — Не так давно, к слову, история случилась... Приходит заказ в спортклуб, подъезжаю, выходит девушка, называет улицу. Доехали, значит, она рассчиталась, и я отправился встречать жену на работу. Съездили за продуктами, жена ставит сумки на заднее сиденье и вдруг натыкается на женские сапоги! «Ты, — говорит, — совсем обнаглел?» Я судорожно пытаюсь вспомнить, как у меня в салоне оказались эти сапоги и понимаю, что моя клиентка из спортклуба, видимо, в кроссовках ушла.
В историю заказов залез, звоню спортсменке: «Это вы сапоги у меня оставили? Они чуть до развода не довели!» Привез ей сапоги эти несчастные потом.
В окошке показался знакомый козырек-«гармошка», я оборачиваюсь к таксисту.
— Владлен Георгиевич, а вы песню «Нежность» знаете? — Конечно! — водитель улыбается и начинает насвистывать: «...так же падает в садах листва... и куда-то все спешат такси...» Я открываю дверь и, оглянувшись, подхватываю выпавшую из кармана перчатку. Хватит с моего таксиста и одних однажды забытых сапог.
