Скульптор, автор мемориальных досок и памятников Филипп Трушин: Воздух Чертанова навевает детские воспоминания

Филипп Трушин — скульптор молодой, но уже известный. На днях на Новодевичьем установили созданное им надгробие вдове маршала Батова. А два месяца назад возле Театра имени Вахтангова торжественно открыли памятник Василию Лановому, Владимиру Этушу и Юрию Яковлеву.

Филипп родился и провел первые годы в районе Чертаново Северное, там началось его становление как художника.

Филипп, где жила ваша семья?

В Сумском проезде. Там до сих пор живет моя бабушка. До 2000 года родители снимали квартиру рядом, а потом я приезжал туда каждой зимой к бабушке и к деду на каникулы.

И какие они, детские впечатления?

Помню запах Чертанова зимой — запах свежести и восторга. Рядом с бывшей папиной школой, возле станции метро «Черта- новская», была горка, куда я ходил вечером кататься на санках. Много где гулял — там же пруды. На Новый год всегда было так ярко, весело...

Но больше всего я любил кататься на трамвае: доезжать до депо, разворачиваться и ехать обратно. А еще — доезжать с дедушкой до станции метро «Южная»: там был большой рынок, на нем мне покупали вещи и игрушки.

А когда вы начали учиться тому, что потом стало вашей профессией?

Еще года в три-четыре меня стали по вечерам водить в кружок лепки в бывшей папиной школе. Помню, что там был уже не обычный пластилин, а скульптурный.

После переезда вы в Чертанове только бабушку навещаете?

Не только. На первых курсах института я бывал в мастерских возле метро «Южная», у папиных знакомых — живописцев. Мастерские классные — они находятся высоко, с большими окнами, у художников весь город как на ладони. А еще неподалеку есть литейка, где я лил свои работы.

Почему вы стали заниматься именно памятными досками и надгробиями?

У меня в институте одним из любимых преподавателей был Гуго Матвеевич Манизер. Когда он умер, его семья попросила меня его слепить. Однажды я в очередной раз приехал на Новодевичье для примерки и услышал, как главный экскурсовод рассказывает, что с могилы Александра Таирова похищен барельеф. Мы познакомились, и меня попросили этот барельеф восстановить. Я слепил супер похоже — когда пришли принимать, подумали, что нашли старый. И тогда как раз я познакомился с Еленой Этуш.

И она заказала вам памятную доску мужу?

Сначала попросила меня исправить уже сделанный к тому моменту барельеф. Ее смущало отсутствие как портретного сходства, так и образа в целом. Я сказал, что чужие вещи трогать не могу, но могу сделать свой вариант. А это как раз был выпускной год института, и я представил этот барельеф в качестве дипломного проекта.

И вот за два года у вас полтора десятка только исполненных заказов... Видимо, люди изголодались по реалистичным изображениям. А преподаватели в свое время не ворчали, что, мол, это старомодно?

Часто были вопросы: почему слеплено гладко, почему не зафактурить? Вообще в институтской жизни конфликтов было много. Меня несколько раз пытались исключить, потому что у меня свое мировоззрение.

Чью внешность труднее всего воспроизвести?

Один из самых сложных портретов был у Олега Даля, потому что у него в лице и женское, и мужское начало одинаковы: он жесткий, граненый, но вместе с тем мягкий, нежный. Трудно рисовать или лепить лицо, которое абсолютно правильно по канонам, но вместе с тем это и очень интересная задача.

Кто оплачивает мемориальные доски и надгробия?

Заказов, которые бы делались за счет города, у меня не было. За надгробия чаще всего платят родственники. За доски — тоже родственники, иногда вместе с сообществами (например, Союзом кинематографистов). Процентов 60 бюджета уходит на реализацию проекта, а из своих 40 ты должен еще оплатить подрядные услуги: форматора, литейщика... Некоторые проекты я делал практически безвозмездно. Даже доплачивал от себя, чтобы технические работы выполнили побыстрее, только заказчику об этом не говорил. Мне интересно не заработать, а что-то оставить после себя.

А если предложат изваять, скажем, бизнесмена с сомнительной репутацией?

Я в свое время делал надгробие одному такому бизнесмену, и все нормально было. Это было одно из первых надгробий моих ростовых, со сложной композицией. И мне на самом деле работать очень понравилось с точки зрения четкости. Все в сроки, сказал — сделал. Это очень крутая черта, которую в других историях я встречал редко.

У скульпторов бывают профдеформации?

Раньше я по Новодевичьему ходил, как по музею: подсматривал фишки. А потом стал, подходя к памятнику или надгробию, открывать фотографии и смотреть, похоже или нет. Не все похожи. Но слеплено настолько профессионально, что об этом забываешь.

Что в планах?

Установка надгробия Евгению Чазову на Новодевичьем и открытие мемориальной доски ему же на Кардиоцентре.

В Южном округе есть хоть одна ваша работа?

Пока нет. Но я бы хотел. Особенно интересно было бы поработать на территории «Коломенского» и «Царицына: там конкуренты в музеях стоят фантастического качества, здорово с ними посоревноваться.

ДОСЬЕ

Филипп Трушин родился 30 августа 1996 года в Москве. Окончил Московский государственный академический художественный институт имени В. И. Сурикова (2020). Создал почти полтора десятка мемориальных досок, надгробий и бюстов. Автор памятника Этушу, Лановому и Яковлеву у Театра имени Вахтангова.