Наперекор Станиславскому

В галерее «На Шаболовке» совместно с Музеем Театра кукол имени С. В. Образцова открылась выставка «Биомеханика Мейерхольда. Актер. Кукла». Она посвящена феномену биомеханики театрального режиссера-новатора Всеволода Мейерхольда.

В этом году исполняется 150 лет со дня рождения режиссера-авангардиста Всеволода Мейерхольда. Именно поэтому галерея, расположенная в авангардистском Хавско-Шаболовском жилмассиве, взяла на себя смелость открыть мероприятия юбилейного года. Глядя на витрины в зале галереи, невольно задаешься вопросом: почему на выставке, посвященной театральному режиссеру, работавшему исключительно с живыми актерами, представлено столько кукол?

— Задумывая амбициозную программу по переустройству театра, Мейерхольд нуждался в актерах, искусно владеющих словом, голосом и телом, — поясняет Гордий Салтыков, главный хранитель Музея Театра Образцова. — И за основу новой системы воспитания актера режиссер взял итальянскую импровизационную комедию масок... 

Мейерхольд восхищался тем, что в этих представлениях актер играл всегда один и тот же образ, или, вернее, одну маску. Совершенствуя этот образ, он тренировал тело, мимику, жесты и движения. При этом ограниченность возможностей маски была кажущейся, потому что с помощью своего мастерства актер мог прогнуть тело так, что маска становилась «живой».

В своей студии на Бородинской улице режиссер разрабатывал новое понимание актерской игры на основе системы упражнений, которую он назвал «биомеханикой». Идея системы заключалась в том, чтобы довести движения актера до автоматизма, так, чтобы физическое положение тела определяло его эмоции. Этим он, к слову, противопоставлял себя Станиславскому, предлагавшему актеру идти к роли изнутри. Мейерхольд настаивал на обратном — от внешнего идти к внутреннему содержанию роли. Так, в отличие от метода Станиславского, когда персонаж увидел собаку, затем испугался, а после этого — побежал от нее, согласно концепции Мейерхольда, человек вначале побежал, а уже затем испугался.

И в качестве примера он приводил перчаточную куклу Би-ба-бо.

— Он обращал внимание актеров на то, что минимальные движения рукой дают кукле совершенно разные характеры, — поясняет куратор.

И здесь мир драматического театра соприкасается с миром театра кукольного: жизнь и карьеру самого знаменитого кукольника Советского Союза Сергея Образцова тоже определила Би-ба-бо, подаренная ему в детстве мамой. В своей биографии Образцов вспоминает:

«Мордочка у Би-ба-бо была очень смешная, глаза круглые, вытаращенные, носа почти нет, рот длинный, растянутый, а на голове не то колпачок, не то феска. Выражение лица у него было какое-то неопределенное. Если руки растопырить, глаза казались удивленными; если захлопать ручками в ладоши, казалось, Би-ба-бо смеется; если схватиться обеими ручками за голову, у Би-ба-бо лицо становилось испуганным, а если наклонить голову вниз и сжать куклу комочком, Би-ба-бо плакал. Все, что ни делал Би-ба-бо, было смешно и немного трогательно...»

— Чувствуете? — уточняет Гордий. — Эти качества отмечал в Би-ба-бо и Мейерхольд. И именно они легли в основу его искусства биомеханики.

К слову, именно ту, самую первую Би-ба-бо, подаренную когда-то маленькому Сереже Образцову, можно увидеть на выставке.

Еще из уникальных экспонатов здесь есть деревянный Буратино — кукла, игравшая в фильме «Золотой ключик» 1939 года. Что интересно, при производстве ленты режиссер Александр Птушко использовал метод комбинированной съемки, где вместе с куклами снимаются люди — актеры, и сделал это так мастерски, что впоследствии

«Золотой ключик» стал наглядным пособием не только для операторов комбинированных съемок, но и для всех любителей мультипликации. Дублировала деревянного Буратино в кино актриса Ольга Шаганова-Образцова, жена Сергея Образцова. Это еще одно доказательство того, что между двумя мирами — кукольным и драматическим — больше общего, чем кажется на первый взгляд.

Между прочим, очень долгое время кукольные спектакли ставились исключительно для развлечения взрослой публики, — замечает Гордий, — детскими они стали только в прошлом столетии.

В подтверждение его слов в одной из витрин выставлены тростевые куклы из индонезийского театра Ваянг; кукла Макбет, использовавшаяся для одноименной постановки, и кукла Хам, «сыгравшая» в пьесе «Ноев ковчег». Все они — служители серьезного искусства, рассчитанного на совершеннолетнего зрителя.

Кроме кукол, на выставке можно ознакомиться с уникальными кадрами кинохроники и фотографиями конца 1920-х годов, на которых ученики Всеволода Мейерхольда демонстрируют биомеханические этюды, а также полистать книгу о кукольниках из Фондов редкой книги Центральной научной библиотеки Союза театральных деятелей. Интересно, что вся экспозиция выстроена как исследовательская «лаборатория кукольного жанра», где в контексте биомеханических исканий Мейерхольда в исторической ретроспективе демонстрируются открытия, художественные и технические прорывы в изготовлении кукол, модификации систем управления, механики и материалов. Так, в мастерских Театра кукол Образцова со второй половины ХХ века наряду с традиционными папьемаше, деревом и ватой начинают активно применять новые синтетические материалы, например поролон.

В ближайшее время кураторы обещают дополнить экспозицию интерактивом — экскурсиями, лекциями о театральных экспериментах Всеволода Мейерхольда и Сергея Образцова, мастер-классами с куклами и живыми встречами с актерами Театра Образцова. Своими глазами увидеть взаимосвязи между кукольным и драматическим искусством можно до 21 апреля.

КСТАТИ